Цель: попытка «реабилитировать» онтологические основания веры посредством критики трансцендентализма Канта в рамках трансцендентной метафизики веры в русской философии.

Задачи: проанализировать фундаментальные различия мировоззренческого характера традиций кантианства и неокантианства в России и на Западе, опираясь на противоположность онтологических оснований метафизики веры в отечественной метафизике и практических начал западного кантианства.

Участники: Преподаватели, аспиранты, магистры и студенты 网上买足彩的app,足彩app哪个是正规的, Еврейский университет в Иерусалиме, Калининградский госуниверситет им. И. Канта, Саратовский госуниверситет им. Н.Г. Чернышевского.

Начало в 14:00

Тезисы доклада: "Критика кантианства в западной и отечественной метафизике"

Наряду с восприятием философии Канта в России анализируется отношение к ней в недрах немецкой классической философии, прежде всего у Шеллинга, Гегеля и в философии веры и чувства. Многие положения этой критики, оставшиеся малозамеченными в самой западноевропейской философии, нашли питательную почву и были развиты в России. При этом необходимо отметить мировоззренческую разницу установок критической философии Канта и метафизики веры, к которой тяготели русские философы, в том числе неокантианцы, такие как Введенский, Степун и др.

Метафизика веры в России выкристаллизовывалась в борьбе с критической философией Канта, в результате которой, по мнению ряда исследователей, вскрылась глубинная мировоззренческая разность трансцендентальной (кантовской) и трансцендентной (метафизика веры) установок. Суть проблемы в том, что Кант, «спасая веру» перед лицом разума, на деле лишил ее онтологических оснований, утвердив лишь «практические». Однако выводы первой Критики, направленные на преодоление супранатуралистической метафизики, способствовали развитию философствования в России: осуществлялась переориентация с метафизики на онтологию, поиски незыблемых основ веры.

Влияние кантианской философии было в России чрезвычайно сильно. Никто не мог остаться безучастным к ее выводам, вне зависимости от того, принимал он их или критиковал. Спектр «увлеченных» кантианством был очень широк: от проф. философии Киевской духовной академии П. И. Линицкого до московского поэта-символиста Андрея Белого. Целую плеяду русских мыслителей начала XX в. относят к кантианству и неокантианству. Тем не менее, согласно Г. Флоровскому западные идеи сыграли в русском сознании роль «гипотезы оформления». Из немецкой философии она заимствовала «не столько готовые решения, сколько вечные вопросы и очередные задания, которые сразу наполнились новым, своим, живым и выстраданным содержанием». Вместе с тем без влияния критической философии она не состоялась бы в существующем виде. Русская философия больше предпочтения отдавала второй Критике Канта, стремясь ее выводы распространить и на первую: примат практического разума над теоретическим она стремилась ввести в сферу метафизики. Анализируя русское кантианство установлено, что даже философы, не порывавшие с кантовскими принципами, тяготели к метафизическим интересам русской философии, пытаясь примирить “критическую” философию с традициями русского умозрения и веры.

Кант наложил запрет на поиски метафизических основ бытия умозрительными средствами. Но традиционная метафизика ничего другого делать не умеет. Она либо должна тогда умереть, вместе с ницшеанским богом (в качестве метафизики), или преступить возведенные границы. Позитивизм с успехом пережил смерть философской метафизики и продолжает чем-то заниматься дальше, но русская философия стремилась разрушить плотину, установленную на пути метафизического мышления.